1 серия



2 серия

Что, прежде всего, смущает в нем исследователей? Отсутствие логики. Почему сын обыкновенного плотника, мальчик подросток, вдруг возомнил себя "сыном божьим", претендуя на невозможное? Что заставило его сказать: "Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему"(Лука 2:49)? Может быть, дело в набожности семьи, которая в неокрепшем детском сознании выразилась в этакой своеобразной форме фанатичной веры? Правда, в том, что еврейский мальчик называет Бога отцом, нет ничего необычного. Мы уже говорили об уровне личностных отношений между евреями и Богом, как между Отцом и детьми, конечно, духовными. Но даже такое экзальтированное отношение подростка к Богу не повод, чтобы убегать из семьи. Да-да, я не оговорилась. По сути, перед нами описание семейного конфликта между родителями и сыном-подростком, что вполне характерно для того сложного возраста Иисуса, о котором повествует Лука. Но известно, в религиозных еврейских семьях у детей воспитывается, а потому всегда присутствует уважение к родителям. И только очень серьезная причина могла спровоцировать в ребенке открытое противостояние родителям, с побегом и публичными упреками в их адрес. Понять эту причину, находясь во временных ориентирах Луки, невозможно, потому что он искренне полагает, что мальчик родился во время переписи. И сейчас евангелист описывает эпизод, случившийся с Иисусом подростком, т.е. через двенадцать лет после его рождения. При этом автор ничего не знает, что за этот длительный период произошло с Иисусом и его семьей. Следовательно, причина конфликта ему неизвестна и поведение мальчика не понятно.

Другое дело, если обратиться к версии Матфея. Тогда получается, что во время переписи Иисусу было десять лет. И эпизод, который описывает Лука, произошел всего лишь через два года после трагических событий, случившихся в его семье после переписи. Вернее, после разгрома восстания в Галилее, поводом к которому послужила проводимая римлянами перепись. Но продвинуться дальше в наших рассуждениях невозможно без рассмотрения версии о реальном земном отце Иисуса - Иуде Галилеянине. Мы уже много знаем об этом историческом персонаже, который всю свою жизнь посвятил борьбе за освобождение своей родины, возглавляя повстанческое движение. Последней точкой его биографии стало восстание из-за переписи, которое он поднял и возглавил. Безусловно, гибель отца стала трагедией для сына-подростка. Но еще большей драмой, с внутренним эмоциональным конфликтом, стал для мальчика скорый брак матери с другим мужчиной, что могло быть воспринято им не иначе как ее предательство. К сожалению, в этом возрасте детям трудно принять прагматичные доводы взрослых о целесообразности тех или иных поступков, о том, что они продиктованы их же безопасностью. Что быть сыном плотника значительно безопаснее, чем сыном "смутьяна и разбойника" Иуды Галилеянина. Что оставшейся одной матери нужно как-то и чем-то кормить детей, его самого и его младших братьев и сестер. Скорее всего, с Иисусом вообще никто не говорил на эту тему, полагая, что он уже не маленький и сам должен понимать. Но, судя по тому, что дело закончилось побегом из семьи, он не хотел понимать доводов матери и принимать Иосифа в качестве отца. Если бы речь шла об обыкновенной семье, где после смерти отца-плотника приходит отчим-плотник, т.е. близкий по социальному и общественному статусу человек, подобный детский бунт вряд ли бы последовал. Но заменить подростку погибшего отца, бывшего грандиозной личностью, известным и уважаемым общественным деятелем с непререкаемым авторитетом, плотник Иосиф был не в состоянии.

Если внимательно почитать изучаемый нами эпизод, то можно заметить, что евангелист, упоминая родителей Иисуса, на первое место практически всегда ставит Марию. Все решения принимает она, Иосиф выступает на вторых ролях. В свете редакторских компиляций о "божественном происхождении" Иисуса, кажется, что это сделано в подтверждении христианской концепции о рождении земной женщиной "божьего сына". Но имеющиеся многочисленные противоречия в тексте Луки говорят, что он излагал совсем другую версию, а именно рождения мессии, т.е. реального земного человека, используя имеющиеся в его распоряжении рассказы. Вот и этот эпизод он не придумал, а добросовестно переписал, поставив Марию на то место, которое определила ей людская память. Конечно же, Лука, не знавший подоплеки событий, которые излагал, не предполагал, что иначе быть не могло: Мария была опытнее Иосифа во всех аспектах житейской сферы. К моменту их брака она была матерью нескольких детей, а, главное, прошла суровую жизненную школу рядом с Иудой, деля с ним победы и поражения. А потому именно она решала все в своей семье, обладая авторитетом как для Иосифа и своих детей, так и для окружающих. Ее реакция на слова Иисуса свидетельствует только об одном, она не была в курсе того, что творится в душе ее старшего сына. Что все это время в нем копилась обида на нее, на ее предательский поступок по отношению к памяти отца. В дальнейшем эта жгучая обида выльется в его категорическое нежелание создать свою собственную семью из-за боязни быть преданным подобно отцу. И будучи последовательным сторонником Гиллеля за широкую трактовку Закона, он встанет на жесткую позицию Шамая в вопросах вступления в повторные браки, их осуждавшего.

Другим важным фактом, необходимым для понимания поведения юного Иисуса, является указание на его двенадцатилетний возраст. Однако сейчас нас интересуют не психологические проблемы переходного периода подростка, а этот возраст как важнейшая веха на жизненном пути любого еврейского мальчика. В нашем исследовании мы уже сталкивались с этой датой, комментируя "Псевдоевангелие от Матфея", где говорилось о двенадцатилетнем возрасте Марии. Действительно, в иудаизме девочка в двенадцать лет считается совершеннолетней, т.е. способной самостоятельно отвечать перед Богом за свои поступки. А вот для мальчиков определена другая дата - тринадцатилетие. "Немаловажно, что луч внимания евангелиста выхватывает из тьмы, окутавшей отроческие годы Иисуса, именно этот момент. По еврейским традициям, духовное совершеннолетие мальчика происходит в момент, когда ему исполняется тринадцать лет" (И. Трибельский "Иерусалим. Тайна трех тысячелетий"). И с этой точки зрения, позволю предположить, что в тексте рассказа, которым воспользовался Лука, была допущена ошибка - речь идет о тринадцатилетнем возрасте главного героя. К такой "редактуре" подталкивает как контекст всего эпизода, так и его многочисленные детали. Как мы уже видели, Лука знакомит своих читателей с традицией в семье Иисуса, каждый год на Песах совершать паломничество в Иерусалим. Но это совсем не значит, что в нем обязательно должны участвовать дети. Другое дело, когда мальчику исполняется тринадцать лет и на него возлагается обязанность исполнения заповедей Торы. Многие семьи проводили этот ритуал в Храме. Поэтому мы можем с большой долей уверенности предположить, что очередной приход семьи в Иерусалим был частью семейного праздника, связанного с бар-мицвой Иисуса.

Словосочетание "бар-мицва" означает "сын заповеди", ибо с этого момента не родители, а сам мальчик становится ответственным перед Богом за свои поступки, т.е. становится совершеннолетним. С этих позиций уже можно начинать рассуждения, почему взбунтовавшийся религиозный подросток после ссоры в семье, не примкнул к родным, чтобы вместе с ними, а не с родителями, возвратиться домой, а остался в Иерусалиме, чтобы пойти в Храм. Не нужно сбрасывать со счетов тот факт, что Иуда Галилеянин ставил на первое место исполнение Закона, а потому его сын мог рассудить, что при отсутствии живого отца, он должен быть в доме Отца Духовного. К этому стоит добавить еще один важный момент, значительно укрепляющий ребенка в вере и поднимающий его на новую ступень. Как правило, подготовка к бар-мицве начинается задолго: подросток дополнительно ходит в синагогу, где громко и с выражением учится читать определенную главу Писания, потому что кульминационной точкой бар-мицвы является экзамен на умение самостоятельно читать и понимать Тору. Следовательно, он слушает разъяснения рава, подкрепленные многочисленными высказываниями мудрецов по различным вопросам. В том числе о том, что получение мальчиком обязанности соблюдения заповедей означает свершение добрых дел и отлучение от дурного. К тому же в новозаветные времена еврейские мудрецы начали рассматривать в праздновании бар-мицвы еще один аспект - получение ребенком в этот день от Бога высшей души. Хорошей подготовкой к своему тринадцатилетию и способностями Иисуса можно объяснить тот факт, что он, провинциал, не стушевался среди иерусалимских учеников, внимательно слушал и сам спрашивал равов-учителей, да так толково, что "все слушавшие его дивились разуму и ответам его". Но обратите внимание, евангелист не рассказывает читателям, что именно обсуждает Иисус в Храме с учителями и их учениками. Однако по благожелательной реакции его собеседников можно быть уверенными, что все сказанное им было в полном соответствии иудаизму.

В том эпизоде, который мы сейчас разбираем, евангелист сообщает еще об одной важнейшей заповеди, связанной с посещением Храма каждым евреем - о "заповеди паломничества", согласно которой три раза в год на праздники Пейсах, Суккот и Шавуот евреи приходили к Храму, чтобы участвовать в богослужении и приношении жертв Всевышнему. В такие дни Иерусалим становился буквальным центром единения нации, принимая сотни тысяч, а иногда - до миллиона человек. Праздничные регулярные посещения Храма в эпоху отсутствия средств связи были реальным способом общения евреев со всей страны и диаспоры, давая возможность каждому пришедшему почувствовать единство со своим народом, приобщиться к своей многовековой культуре и традициям. Многочисленные бивуаки паломников раскидывались под открытым небом на улицах, площадях города и в его окрестностях. Среди пришедших были сотни мальчиков, отмечающих бар-мицву, с трепетом и волнением ожидавших дня, чтобы впервые наравне со взрослыми мужчинами подняться по ступеням храмового комплекса, участвовать в богослужении и проникнуться необыкновенной атмосферой торжественности и святости. И знать, что сверху, с балкона для женщин за ними с гордостью наблюдают матери, пытаясь среди сотни других голосов, произносящих молитву, различить голоса своих сыновей, срывающихся от волнения. А потом на праздничной трапезе вместе с семьей, многочисленной родней и друзьями съесть жертвенное блюдо. И, наконец, всем вместе хором запеть волнующие сердце напевы псалмов написанных тысяча лет назад царем Давидом. Например, вот этот: "Инэ ма тов уманаим шевет ахим гам яхад..." ("Как хорошо и приятно сидеть братьям рядом"). Что-то вроде современного, "Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались".

Вот такое знаменательное событие случилось и с юным Иисусом в дни, которые описывает евангелист. В дни взросления отрока и его реального единения со своим народом и религией. И как после этого можно согласиться с точкой зрения Булгакова, что Иисус не ощущал себя евреем?! Как согласиться с теми христианскими теологами, которые считают его абстрактным "логосом", не имеющим никаких национальных корней?! Безусловно, особую атмосферу создавал грандиозный вид Храмовой горы, окруженной массивными белыми каменными стенами, возведенными Иродом. Масштабная реконструкция, затеянная идумеянином, продолжалась и после его смерти. Юный Иисус мог видеть то, что впоследствии описал Иосиф Флавий: "Внешний вид Храма представлял все, что только могло восхищать глаз и душу. Покрытый со всех сторон тяжёлыми золотыми листами, он блистал на утреннем солнце ярким огненным блеском, ослепительным для глаз, как солнечные лучи". Одновременно Храм был важным экономическим центром страны. Сюда приносились богатые дары, как местными жителями, так и евреями диаспоры. Храм собирал некий налог с каждого еврея и бюджетные отчисления из государственной казны. А вот с денежными пожертвованиями было сложнее. По закону, введенному еще царицей Александрой Соломеей, сделать денежные пожертвования можно было только отчеканенными в Иерусалиме шекелями. Только за них можно было также купить жертвенных животных. Игра на курсе обогащала Храм и менял, лавки которых, к слову, никогда не располагались на территории Храма. Даже когда страна была захвачена Римом, евреи отстояли право чеканки собственных денег, т.к. имеющийся на римских динариях профиль императора не позволял их использовать. Стекающиеся в Храм огромные суммы делали его крупнейшим собственником, способным крайне оперативно распоряжаться своим капиталом. Но обогащаясь сам, Храм стимулировал экономику страны, т.к. ему были необходимы большие количества жертвенных животных, вина и оливкового масла для проведения обрядов. Не стоит забывать о специальной одежде для коэнов и левитов, украшениях и другой утвари для Храма, которую тоже нужно было производить. Перед праздниками Храм проводил проверку и починку дорог по всей стране, чтобы люди могли исполнить "заповедь паломничества" и добраться в Иерусалим со всех концов страны. Также Храм был местом для верховной судебной инстанции - Синедриона, на иврите санедрина. Существовал Великий Синедрион, куда входили 71 человек: саддукеи, фарисеи и представители разных населенных пунктов Иудеи, и Малый Синедрион, состоящий из 23 человек.

До Ирода Синедрион участвовал в управлении государством, мог накладывать вето на решения правившего царя из династии Хасмонеев, или вызывать царей в суд в качестве свидетелей. Поэтому сфера его влияния была велика и затрагивала политические и общественные стороны деятельности еврейского государства. Возведенный римлянами на царский трон Ирод прежде всего расквитался с судьями Санедрина, приговорившими его в свое время к смертной казни за беззаконное политическое убийство предводителя повстанческой армии Иезекии - по нашей версии деда Иисуса. Все судьи, за исключением Шамая, были казнены. Но разогнать Синедрион Ирод не решился, слишком большим авторитетом он пользовался в народе. Поэтому превратил его в инструмент своей личной власти, значительно ограничив права и оставив в ведении только религиозную сферу: высший религиозный суд и толкование Писания.
Однако со временем Ирод лишил Синедрион и функций высшего религиозного суда, присвоив себе право решения судебных вопросов, связанных с уголовными и финансовыми сферами. Синедрион стал номинальным органом, почти лишенным содержания.Следует иметь в виду, что опорой Хасмонеев были саддукеи, поэтому им принадлежало большинство в Синедрионе. Однако, "Ирод постепенно уничтожил или сместил всех этих представителей и вместо них назначил в Синедрион приближенных к нему людей из круга фарисеев, еще ранее противостоявших Хасмонеям. Фарисеи предпочитали Ирода Хасмонеям, так как, по их мнению, царь-нееврей не будет вмешиваться в религиозные законы евреев" ("Электронная еврейская энциклопедия"). Многие годы главой Синедриона был Гиллель - наиболее значительный из законоучителей эпохи Второго храма. Гиллель был выходцем из Вавилона, его школа отличалась широкими взглядами на толкование Торы. Сам же уважаемый рав был лоялен к политике Ирода. Неслучайно в Мишне, творчестве фарисеев, о Великом Синедрионе говорится как о собрании мудрецов. Он созывался в Храме, в так называемой Палате тесаных камней. Талмудические авторы считали, что Высший суд представлял собрание, 'от которого закон исходил на весь Израиль'. В юрисдикцию Синедриона входило, главным образом, разбирательство дел, касающихся вопросов богохульства, отпадения от веры, лжеучений. Власть Синедриона в религиозных вопросах простиралась далеко за пределы Иудеи. Если вспомнить историю Павла, описанную в "Деяниях", то он был представителем Синедриона, руководящим казней Стефана, а потом отправился в Дамаск, чтобы очистить диаспору в Сирии от назорейской ереси. Во всех евангелиях упоминается Малый Синедрион, срочно созванный первосвященником у себя дома в праздничную ночь. Хотя из Талмуда известно, что Малый Синедрион располагался в пределах Женского двора, собирался дважды в день, приблизительно в 7.30 утра и в 3.30 дня, и никогда не созывался в ночное время, в субботу и праздники или в канун их.

Из вышесказанного можно понять, что Храм представлял собой внушительный по площади комплекс зданий, строений и пространств расположенный на возвышенном месте. Наверняка, юный Иисус знал, что когда-то оно называлось горой Мория. Сюда пришел Авраам, чтобы принести в жертву своего сына Ицхака. Здесь во сне Яков увидел уходящую в небеса лестницу. Наверное, потому что изголовьем ему послужил камень мироздания. А потом царь Давид перенес сюда Скинию со скрижалями Завета, дарованными Моисею на Синае, откупив этот участок земли у Хирама, царя Тира. Но построить здание Храма так и не решился. За его возведение взялся его сын Соломон. О великолепии построенного им Храма, ставшего главной святыней евреев, осталось множество легенд. В памяти народа он навсегда остался как Первый Храм, разрушенный вавилонским царем Навуходоносором. Второй Храм строился долго по возвращении из вавилонского плена, при активном противодействием самаритян. С его строительством связаны имена Эзры, Неемии и Зрубавеля. Возведение Храма стало символом сохранения евреев как нации, не утратившей за долгие годы плена своей веры. По свидетельствам исторических хроник, Храм был скромен, если не сказать убог. Таким он, наверное, и остался, если бы не огромное честолюбие Ирода, решившего увековечить память о себе среди потомков строительством нового Храма, равного Соломонову. Но внешний вид Храма - это проявление материальных возможностей людей, характеризующее их отношение к Богу, или удовлетворение своих собственных амбиций. Независимо от того, был ли Дом Бога скромным или помпезно богатым, прежде всего, он представлял собой эпицентр духовной связи между Богом и миром. Он потому и именовался "Бейт Адонай" - местом Божественного присутствия, Шхины. Здесь шел прямой диалог между Богом и выбранным Им народом. Талмуд говорит о том, что голос Творца был слышен в пространстве между фигурками крылатых ангелов, которые находились в святилище - Святая Святых. Храм являл собой реальное воплощение союза между Всевышним и евреями, которые считали его местом соединения физического и духовного миров, где высший духовный мир плавно и закономерно перетекал в мир низший физический. Для евреев Иерусалимский Храм являл собой особое место, где сходились духовное и физическое начала, Божественное присутствие и весь мир, Всевышний и его народ. И, наверняка, юный отрок Иисус читал слова пророка Исайи: "И пойдут многие народы и скажут: придите, и взойдем на гору Господню, в дом Бога Иакова, и научит Он нас Своим путям и будем ходить по стезям Его; ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне - из Иерусалима" (Исайя 2:3). И, как любой еврей, изучающий Закон, он задавал учителям вопросы. Именно на этом качестве своего героя, которое сознательно воспитывается в учениках йешив, акцентирует внимание евангелист, рассказывая про Иисуса, "слушающего и спрашивающего". Какой же вопрос мог задать юный отрок уважаемым равам при чтении этих строк? Почему пророк считает, что Закон выйдет из Сиона, хотя известно, что он был дан на Синае?И учителя должны были дать ученику ответ, что Иерусалим и некогда неприступная евусейская крепость Сион, завоеванная царем Давидом, стали неотъемлемой частью еврейской истории. Под сенью Сиона был построен Храм, и здесь Закон, данный на Синае, превратился в Священное Писание. И только тогда, согласно пророчеству Исайи, народы мира заинтересуются им. Иными словами, другие народы воспримут Божественный свет Торы не прямо с Неба, а только после того, как евреи, принеся огромные жертвы, научатся жить по ней.