Тора и традиция

Всю Тору, какой мы ее знаем, от первой до последней буквы, включая малые и большие буквы в тексте Торы и даже знаки над буквами, с самого начала и до самого конца, — всю ее показал Всевышний Моше на горе Синай начертанной черным огнем по белому огню. Именно с этого прообраза Моше перенес Тору на клаф — специально обработанную кожу. В то время, когда Моше переписывал Тору на клаф, сам Всевышний читал ему текст Торы, так что Моше знал непосредственно из Первоисточника, как она должна читаться, точно так же как огненный прообраз указал ему, как она должна быть записана.

Эта первая запись Торы, осуществленная Моше, и стала первым свитком Торы — Сефер Тора — в истории еврейского народа. Именно о нем сказано в Книге Дварим: "Повелел Моше левитам, носящим Ковчег Завета Г-спода, сказав: "Возьмите эту Книгу Торы и положите ее сбоку Ковчега Завета Г-спода, Б-га вашего, и да будет она там против тебя свидетельством"" (Дварим, 31,25). Кроме того, Моше сделал еще двенадцать копий Торы и роздал их двенадцати коленам Израиля (каждому колену по копии), и обучил их изустно всему тому, что сам узнал от Всевышнего (то есть тому, как следует записывать Тору): общим правилам и их деталям, особенностям и подробностям, равно как и скрытым сторонам всего, что касается Торы, ее букв и их сочетаний, ее слов и их соединений, ее псуким (фраз) и их делений на паршиет ("главки") и книги. Он обучил их всему, что могли усвоить мудрецы того поколения — все это Моше преподал (и убедился, что урок был усвоен) изустно в тот час, когда передавал двенадцать свитков Торы двенадцати коленам Израиля.

Именно с этих свитков Торы многочисленные писцы в последующих (после Моше) поколениях и сделали новые копии, работая, проникшись величайшим трепетом, чтобы, не дай Б-г, не совершить ошибку и не допустить, чтобы новая копия отличалась от оригинала даже одной-единственной буквой или знаком.

А затем, когда число писцов возросло, они стали копировать не оригиналы (изготовленные Моше), а копии. Когда число копий также умножилось, и в некоторые из них стали вкрадываться ошибки, специалисты начали выверять их по ранее проверенным экземплярам и исправлять.

Но и в дальнейшем, по прошествии множества поколений, когда Израиль постигли бесчисленные беды, Арон (Ковчег Завета) был скрыт от человеческих глаз, и исчезли первые свитки Торы, а, с другой стороны, чрезвычайно возросло число писцов — и тогда всегда существовали несколько проверенных экземпляров, при помощи которых можно было проверить все остальные. А когда обнаружились небольшие отличия между проверенными экземплярами, которые более не были совершенно одинаковыми, мудрецы решили взять за образец вариант, появлявшийся в большинстве самых проверенных экземпляров. В Трактате Софрим рассказывается, что в свое время во дворе Храма были обнаружены три свитка Торы, каждый из которых отличался от двух других. Тогда мудрецы составили новый образец, следуя во всех спорных местах такому правилу: выбирать тот вариант, который появляется в двух свитках (в отличие от третьего). Таким образом, вновь был получен единственный бесспорный вариант. Именно так поступали и в последующие времена. Поэтому и сегодня мы твердо знаем, что Тора, находящаяся в наших руках, в точности совпадает с Торой Моше, и нет в ней ни малейшего отличия от того первого свитка, который был изготовлен Моше под руководством Всевышнего на основе оригинала, записанного черным огнем по белому огню.

Первый свиток Торы

Между мудрецами существуют разногласия по поводу свитка Торы, изготовленного Моше под руководством Всевышнего.

Некоторые из них считают, что этот свиток Моше записывал по частям (по мере того, как Всевышний знакомил его с разными фрагментами Торы), а в конце сорокалетнего странствия с Израилем в пустыне Моше объединил эти части (буквально, малые свитки) в полный свиток Торы — Сефер Тора. По мнению этих мудрецов, Книга Берешит была записана целиком сразу же после Дарования Торы на горе Синай; это же относится и к Книге Шмот до главы Йитро включительно. А все остальные части Торы записывались постепенно: по мере того, как происходили различные события и добавлялись новые заповеди, Моше изготавливал новые "малые свитки", относящиеся к этим событиям и заповедям. А в конце сорокового года он записал и последнюю Книгу Торы — Книгу Дварим.

Согласно другому мнению, Моше записал всю Тору в конце сорокового года, так что Тора была записана им целиком, к своем окончательном виде, и "малых свитков" вообще не существовало.

Расходятся мудрецы во мнениях и в том, что касается последних восьми псуким (фраз) Книги Дварим (начинающихся словами: "И умер там Моше" (Дварим, 34,5), и вплоть до самого конца книги: "Пред глазами всего Израиля") — кто записал их?

В самом деле, этот отрывок начинается словами: "И умер там Моше". Разве мог Моше еще при жизни написать эти слова? Следовательно, мы должны заключить, что до этого места Тору записал Моше, а далее — Йегошуа. Так учил рабби Йегуда, а по другому мнению — рабби Нехемия.

Рабби Шимон сказал ему: "Разве можно представить себе Сефер Тору, в которой недостает хотя бы одной буквы? А ведь в Дварим, 31,26 сказано: "Возьмите эту Книгу Торы (буквально: Сефер Тору)"". То есть: эти слова наверняка произнесены Моше еще при жизни — но, в таком случае, по мнению рабби Йегуды или рабби Нехемии, эта Сефер Тора была неполной — в ней недоставало восьми последних фраз — как же мог Моше назвать ее таким образом? По мнению рабби Шимона, до начала этого последнего отрывка Всевышний диктовал, а Моше записывал, а этот последний отрывок Всевышний диктовал, а Моше записывал, проливая слезы (ибо знал о приближающейся смерти)... Так учит Талмуд (Бава батра, 15а).

Виленский Гаон проинтерпретировал эти слова Талмуда следующим образом: слово דמע, дема — "слеза" — следует читать иначе — как דמוע, димуа — смешение. То есть: все восемь фраз последнего отрывка были даны Всевышним "в смешении". Они не были разделены на слова и псуким, так что эти фразы представляли собой слитную последовательность букв, которые можно было соединить в слова различным образом. Поэтому в них не было сказано прямо: "И умер там Моше".

Действительно, буквы Торы действительно могут быть соединены в слова по-разному, не только так, как указывает традиция, и приобретать таким образом различный смысл. Однако именно традиция дает нам пшат — непосредственную и открытую всем интерпретацию Торы. Все остальные соединения букв несут в себе сод — тайное истолкование Торы. В последних восьми фразах Торы Всевышний открыл Моше именно эти тайные интерпретации текста, в то время как явная для нас сегодня его интерпретация осталась скрытой от Моше.

Всевышний диктовал, а Моше записывал

Несмотря на то, что вся Тора была передана нам нашим учителем Моше, причем в большей части глав ее прямо сказано, что источником их было прямое обращение Всевышнего к Моше, несмотря на то, что сам Моше записал Тору, — несмотря на все это он нигде не написал: "И обратился Всевышний ко мне, говоря..." Вместо этого он писал: "И обратился Всевышний к Моше, говоря..."

Поскольку Тора, как мы уже говорили, предшествовала Сотворению мира и была изначально записана Всевышним черным огнем по белому огню, в ней с самого начала содержались все тайны будущего Творения, тайны устройства высших миров и все прочие скрытые от глаз смертного тайны. Буквы Торы могут соединяться в различных сочетаниях и создавать таким образом бесчисленные смыслы и интерпретации, объясняющие всевозможные явления во всех мирах, высших и низших, существовавших до и после Творения, равно как и доносить до нас то содержание Торы, которое мы называем пшатом — непосредственной ее интерпретацией, то есть историю Сотворения мира и первых поколений людей, рассказ о Всемирном потопе, о праотцах, об египетском изгнании, об освобождении из рабства, о становлении еврейского народа, о Даровании Торы, о войнах Израиля и других событиях. Однако все это — лишь один из ликов Торы, корень которой — в высших мирах.

Истинное величие Израиля и Моше заключается в том, что они удостоились стать пшатом Торы, примером и образцом для всех остальных ее возвышенных интерпретаций.

Тем не менее, когда Всевышний решил, что Тора должна быть записана рукой смертного, Он не сделал Моше ее автором, но всего лишь писцом, который заново переписывает древнюю книгу, книгу, рассказывающую не только о том, что интересует переписчика и мир, в котором он живет, но и о многом другом. Ведь Тора рассказывает обо всех мирах сразу.

Даже Книга Дварим, некоторые главы которой записаны таким языком, что может показаться, что Моше рассказывает их по собственному разумению, как например, глава Ваэтханан ("И умолял я Г-спода", Дварим, 3), или же просто разговаривает с народом или от имени народа, как например, "И оборотились мы, и отправились в пустыню" (Дварим, 2,1), — даже в этой Книге Моше является лишь писцом, копирующим первоисточник и пересказывающий то, что в нем записано, от имени Автора. Ведь в самом начале Книги Дварим сказано: "Вот слова, которые говорил Моше всему Израилю", и тот, кто пересказывает эти слова, лишь следует первоисточнику: "И умолял я", "И молил я", "И оборотились мы, и отправились в пустыню" и т.д.

Вот что пишел Рамбан в введении к своему комментарию Торы.

"Однако Моше записал Тору как бы в третьем лице, ибо он говорил не от собственного имени, как пророки, которые упоминают о себе, как, например, Йехезкель, который многократно говорит: "И было слово Г-спода ко мне сказано: "Сын человеческий..."", или Йирмеягу, который говорит: "И было сказано мне слово Г-спода". Но (в отличие от них) Моше записал историю всех предшествующих поколений, собственную родословную и историю, как бы смотря на них со стороны, в третьем лице. Поэтому в Торе и говорится: "И говорил Б-г с Моше и сказал ему" — как если бы рассказчик был третьим, посторонним, не участвовавшим в беседе. Именно поэтому Моше не упоминается в Торе вплоть до рассказа о его рождении, — так, как будто о нем рассказывает кто-то третий. И то обстоятельство, что в Книге Дварим Моше говорит о себе и в первом лице, как например: "И умолял я Г-спода", "И молил я Г-спода", не противоречит сказанному выше, ибо в начале этой книги прямо говорится: "Вот слова, которые говорил Моше всему Израилю" — а в дальнейшем он просто приводит свои слова в точности так, как они были произнесены. Тора была записана именно таким образом (то есть Моше писал в третьем лице) потому, что она предшествовала Сотворению мира и уж тем более рождению самого Моше, и, как сообщает нам наша традиция, была записана черным огнем по белому огню. Поэтому Моше был лишь писцом, переписывавшим книгу-первоисточник. Поэтому он и писал в третьем лице. Однако несомненно, что вся Тора от первых слов Книги Берешит и до последних слов Книги Дварим — "Пред глазами всего Израиля" — была получена Моше непосредственно из уст Всевышнего".

статья полностью