Концепция Шабата прямо противоположна. Шабат благословлен Богом: «И благословил Бог день седьмой и освятил его» (Быт. 4:3). Шабат посвящен не природе, а самому Создателю. Здесь речь идет об отношениях человека с Творцом природы: «И пусть соблюдают сыны Израилевы Субботу, чтобы установить Субботу в роды их заветом вечным. Между Мною и сынами Израилевыми – она знамение вечное, что в шесть дней создал Господь небо и землю, а в день седьмой перестал работать и отдыхал» (Исход 31:16-17).

В западной культуре дни недели носят имена божеств, звезд или природных явлений. В Танахе у дней нет названий, ибо временные взаимоотношения в Танахе не связаны с природой (лишь месяц считается по солнцу или луне). Дни недели в Танахе выполняют функцию разделения времени на элементарные интервалы. Счет дней ведется навстречу Субботе: день первый, день второй и т. д. Шабат непосредственно связан с одним из самых трудных понятий философии – понятием времени. При первом описании Шабата Танах не говорит ни слова о заповеди соблюдать Шабат, хотя создание человека уже произошло. Изначально Шабату не придается ни социальная, ни общественная окраска. Шабат предстает как часть рассказа о Творении: «И закончил Бог в день седьмой работу, ко- торую делал». Важно отметить (это подчеркивает и Раши в своих комментариях), что Бог кончил работу в седьмой, а не в шестой день, как принято считать, т. е. дней Творения было семь, а не шесть. В первый день был создан свет и отделен от тьмы (речь идет не о физическом свете небесных тел, а о свете, выражающем духовное измерение нашего космоса). Со второго по шестой день был создан весь материальный мир, включая человека, небесные тела и т. д. И, наконец, в седьмой день было создано нечто нематериальное, не являющееся частью бытия, имя ему – Шабат.

Суть Шабата не в том, что Всевышний, создав за шесть дней реальный мир, нуждался в отдыхе на седьмой, т. е. дело не просто в отсутствии работы в Шабат, а в том, что в седьмой день Творения – в Шабат – бытие получило дополнительную реальность, к бытию было добавлено нечто, не связанное с материальной сущностью, некое ценностное измерение – измерение святости. Понятие святости фигурирует не только в иудаизме, оно является центральным понятием любой религии, поскольку именно святость отличает религию от не- религиозного подхода. Но Танах вносит в понятие святости существенное новшество: святыня в Танахе не материальный объект, она принадлежит понятию времени. Иными словами, у сущего, согласно Танаху, есть измерение святости, но в космическом, а не материальном выражении.

До Танаха мы не встречаем ни одной религии, которая не связывала бы понятие святости с определенным материальным объектом. Все известные нам культы начинаются с обожествления животного или освящения определенного места (явление это называется тотемизмом). Танах же разрушает представление о святости объектов реального материального мира. Единственное, что освящается в тексте Танаха, о чем единственно сказано «и освятил его», это единица времени – Шабат.

В противоположность пространству и месту, время – понятие неуловимое. Никто никогда «не видел» и «не слышал» время. По мнению Спинозы, время – это изобретение человека, призванное измерить движение земного шара и солнца. Бергсон утверждает, что время проявляется не в физических явлениях, а лишь в потоке сознания. Так или иначе, понятие времени считается одним из самых трудных понятий в философии. Философы определяют время как «субъективное ощущение, доступное только со- знанию и неуловимое чувствами». Иудаизм видит в единице времени – Шабате – материализацию категории святости. Шабат изменяет существующее деление времени, соответствующее движению небесных тел. Каждый седьмой день вырывается из потока времени – «спасенная» единица времени становится святыней, освященной Богом. Рассматривая измерение святости как часть временного измерения, Танах отрывает понятие святости от всех явлений материальной природы. В любой другой религии святые дни непосредственно связаны с природными явлениями и отличаются особой праздничностью и весельем. Шабат, напротив, – день душевного покоя и отдохновения. Святость Шабата не связана ни с чем, кроме одного – в этот день Бог не сотворил ничего материального. Собственно, все еврейские праздники связаны не с природными, а с историческими явлениями, т. е. с событиями во времени.

Праздник весны связан с исходом из Египта, праздник сбора урожая (Шавуот) – с дарованием Торы, праздник сбора плодов (Суккот) – с блужданием по пустыне и т. п. Святыми в иудаизме считаются даты истории народа Израиля. Понятие святости в иудаизме принципиально отличается от понятия святости в христианстве и исламе, аналогично тому, как отличаются слова «святой» и «освященный». Догматы христианства и ислама «святы» изначально, по определению; предметы материального мира трансформируются, превращаются в онтологическую противоположность, и в определенный момент религиозного ритуала физический объект становится святым (например, хлеб и вино в христианстве). В иудаизме же нет святых объектов в физическом, объективном, материальном смысле.

Святость предмета исходит не от самого предмета, она кроется в историческом подходе. Вещи освящены человеческими действиями, к ним относятся как к святыне в силу определенных исторических причин. Скажем, земля Израиля свята не сама по себе, а как часть исторического подхода; обрядовые предметы считаются предметами священного употребления, поскольку их назначили для выполнения обрядов и заповедей, и следует остерегаться, чтобы они не упали на землю, и т. п.; гора Синай была три дня табу по причине дарования Торы; записанная Тора свята в силу того, что она – «слова Бога живого», человек освятил их для самого себя, придал им особый статус (бумага и чернила не являются святыней). Даже святая святых – место, куда может войти лишь первосвященник в Судный день, – не является в иудаизме запрещенным. Носитель заряда святости всегда связан в еврейской религии не с физической характеристикой предмета, а с его внутренним содержанием. Например, Моисей разбивает скрижали Завета – никто не воспринимает этот акт буквально. Имеется в виду разрушение со- держащегося в скрижалях смысла. Он-то и является святыней.

Аналогичный пример с Ковчегом Завета. Узза умирает, получив «удар тока» от деревянного (заметим) Ковчега Завета, до которого он дотронулся, чтобы уберечь последний от падения. Дотрагиваться до Ковчега было запрещено, ибо он считался святыней. Но святость, понятно, исходила не от деревянной оболочки Ковчега, а от того, что находилось внутри него. Природа святости в Танахе ни в коей мере не соотносится с физическими свойствами предмета. В книге Исход Танах называет народ Израиля «народ святой», но подчеркивает, что народ Израиля именно избран быть святым, то есть святость Израиля не есть физическая святость. Нигде в Танахе не встречается утверждение, что еврейский народ обладает физическим свойством святости, отличающим его от всех других народов и придающим ему особый статус. Напротив, пророки подчеркивали, что народ Израиля избран не как часть природы, а как историческая единица, несущая определенные обязательства перед Всевышним и призванная соответствовать шкале нравственных ценностей.

Моисей поднялся на такую духовную высоту, что лицо его светилось, но ни он, ни даже те, кто вознеслись, согласно Танаху, на небеса, не являются святыми в христианском понимании этого слова. Ибо в иудаизме человек освящен осуществлением ценностей, понятие святости связано не с самим предметом, а с действием – с актом освящения предмета. В отношении Шабата Танах идет еще дальше – Шабат освящен не человеком, а Богом. Из этого вытекает абсолютная независимость Шабата от людей, его соблюдающих. Святость Шабата онтологична – сущностна, объективна, независима от понимания человеком. Поэтому возможно существование Шабата при полном отсутствии людей, например, в космосе (это, кстати, одна из самых распространенных тем в современных дискуссиях ученых-евреев). Шабат – единственный праздник в еврейской религии, который не нуждается ни в каком священном предмете, кроме самого себя (зажигание свечей производится до наступления Шабата). Все другие праздники так или иначе связаны с конкретным освященным объектом: Песах связан с мацой, Суккот – с четырьмя растениями, Новый год – с шофаром, в который трубят... Но не существует никакого реального объекта, символизирующего Шабат. Шабат – символ самого себя, он связан с самим образом жизни человека.

Главным в Шабат является поведение человека, через него идея святости Шабата получает конкретное выражение. Некоторые ошибочно считают, что в Шабат вообще запрещена всякая работа. Действительно, Танах запрещает в Шабат 39 видов деятельности, но речь идет о деятельности, носящей определенно созидательный характер. В качестве критерия выдвигается сохранение основного принципа Шабата – отказ человека в этот день от созидательного творчества. При этом можно выполнять даже очень утомительное физическое действие, например, плавать в домашнем бассейне. Нарушение Шабата связано не с физическим усилием, а с созданием новой ситуации. Даже такое простое действие, как зажигание света, способствует изменению уже существующей ситуации и поэтому запрещено в Шабат.

Идея Шабата была непонятна неевреям, а сегодня ее трудно принять и большинству евреев из-за педантичного галахического одеяния – системы запретов и предписаний. Со стороны складывается такое впечатление, что религиозный человек дрожит от страха при приближении Шабата, а когда он наступает, считает мгновения до его окончания, ибо в Шабат многое запрещено. Но истина заключается в обратном: верующий человек ждет Шабат и огорчается, когда он заканчивается. В этот день самый простой человек, далекий от духовных вопросов в течение всей недели, вырывается из будней и приобщается к некому духовному идеалу: изучает Тору, поет религиозные песни и т. д.

Шабат вызывает у соблюдающего его еврея очень сильные чувства. Генрих Гейне, еврей, принявший христианство, описал Шабат как день, в который «пес превращается в принца». Величие Шабата в том, что он совершенно изменяет жизнь человека, который его соблюдает (речь идет о соблюдении Шабата по Галахе, в противном случае трудно соблюдать Шабат, так как исчезает запрет нарушения). В поведении человека в Шабат есть два аспекта: с одной стороны, человек воздерживается от созидательной деятельности, от применения своих творческих способностей, от созидания материальной сущности, а с другой – он не перестает действовать и путем духовного самопознания приходит, в конечном счете, к созданию определенной системы самовыражения. Таким образом, идея Шабата есть обращение человека внутрь себя. Заповедь соблюдения Шабата направлена на то, чтобы воплотить в жизнь духовные ценности, заложенные в самой идее Шабата, выявить духовный потенциал человека. По существу, в заповеди проектируется модель сотворения мира: за шесть дней был сотворен мир, а на седьмой – миру была дана душа. «Помни день субботний, чтобы святить его, шесть дней трудись и делай свою работу, а день седьмой – Субботу – Господу Богу твоему» (Исход 20). Соблюдение Шабата подтверждает веру в идею сотворения мира. До появления в кн. «Бытие» фразы, относящейся к Шабату, «и освятил его» (Бог), Танах говорит о благости реального мира: «И увидел Бог что он хорош» (материальный мир хорош). Однако благость, согласно Танаху, не принадлежит к ценностной категории, как, скажем, у Платона. Такая категория была привнесена в мир на седьмой день, когда было создано не только хорошее (благое), но и святое. Кстати, в современном иврите сохранилось древнее значение слова «святое» – отделенное, отличное от другого. Подобную параллель можно провести и в русском языке: мы говорим «я посвящаю тебе время», имея в виду «я уделяю тебе время».

Иудаизм – религия времени. Именно отношением евреев ко времени как к способу освящения бытия можно объяснить тот исторический феномен, что еврейский народ, рассеянный по миру, выжил и сохранил в течение двух тысячелетий свою индивидуальность. Подобное уникальное явление стало возможным только потому, что изгнанный из своей Земли народ взял с собой «расписание». В изгнании у народа была религия, представляющая собой архитектуру во времени и не зависящая от определенного места или пространства. Религиозные противники сионизма подчеркивают сегодня эту особенность иудаизма. На этой основе ведутся сегодня многочисленные споры о сути религиозного сионизма в рамках иудейского подхода.

Шабат в основе своей – метафизическое понятие, не- посредственно связанное с концепцией трансцендентного, персонального и нормативного Бога. Трансцендентная сущность Бога выражается в том, что, согласно Танаху, святость, которой Бог освящает Шабат, соотносится не с пространством, а с единицей времени. Пространство можно постигнуть, время же, в силу его нематериальности, абсолютно непостижимо. Танах делает акцент на превосходстве временного измерения над пространственным. В гл. 31 кн. «Исход», посвященной Шабату, описывается строительство передвижного храма – Скинии – места сосредоточения культа. Тора однозначно указывает на то, что Скиния как физический объект, символизирующий Божественное присутствие, уступает творению человека во времени. Тора предписывает воздерживаться в Шабат от действия, в котором присутствует технологический элемент, и сосредоточиться на воплощении в жизнь духовных ценностей, заключенных в идее Шабата. «Ты же говори сынам израилевым так: “Однако Субботы мои соблюдайте, ибо это знамения между мною и вами в роды ваши, чтобы знали, что Я – Господь, освящающий вас... И пусть соблюдают сыны израилевы Субботу, чтобы установить Субботу...» Заповедь соблюдения Шабата, подчеркивающая трансцендентную сущность Бога, заключает в себе также и личностную характеристику Бога. Подобно Богу, который «в день седьмой перестал работать и отдыхал», человек отстраняется в Шабат от матери- ального мира, имитируя тем самым действие Всевышнего. Подражание Богу возможно только при личностных, персональных с ним отношениях.

Нормативная характеристика Бога также проявляется в Шабате, так как духовные ценности, заключенные в Шабате, исходят от Бога. Идея Шабата, в своей метафизической части, подтверждает основные положения Танаха – представление о трансцендентном, личностном и персональном Боге, идею Сотворения мира и т. д. Метафизическая сторона Шабата подробно разрабатывается в книге Исход и получает конкретное выражение в заповеди «Помни». Но, кроме метафизической стороны, в идее Шабата есть еще и общественная сторона, ей посвящена книга Второзаконие. Общественное содержание Шабата выражается в заповеди «Соблюдай». Оба аспекта взаимно дополняют и обогащают друг друга и служат основой для идейных новшеств Танаха. Например, в книге Исход сказано: «Как заповедовал Господь Бог Твой...», то есть «помни», а во Второзаконии добавлено: «Чтоб отдохнул раб твой и раба твоя», то есть «соблюдай». Мысль несет собой новое и дерзновенное по отношению к Афинам, в которых экономика строилась на рабском труде и рабы никогда не отдыхали. Характерно, что это новшество Танаха основано не на социальных, гуманистических понятиях, а на метафизическом подходе к бытию – на памяти о событиях в истории народа Израиля: «И помни, что рабом ты был в Земле Египетской... поэтому за- поведует тебе Господь соблюдать Шабат». «Помни» – это побуждение к идентификации, которая дает человеку возможность соотнести факты. Воспоминания о египетском плене побуждают человека идентифицировать себя с рабом, глубже почувствовать положение раба, понять, что он нуждается в отдыхе.

Заповедь «Соблюдай» дополняет к метафизическому «Помни» общественное содержание. Великое открытие Танаха – в идее всеобщего равенства людей перед Богом. Тора находит способ внести в текущий ритм недели один день, в который все равны, и равны именно тем, что не ведут в этот день будничной жизни. Воздержание от работы устраняет социальные различия, человек освобождается в Шабат от своей общественной функции. Пришел Шабат – пришел покой, пришло равенство.

В обычной жизни каждый человек подчинен кому-то Другому, в Шабат он получает освобождение от внутреннего напряжения повседневной жизни. Тора формирует здесь свою революционную радикальную идею: «Чтобы отдохнули раб и рабыня твоя, как ты», т. е. перед Богом все равны. В демократическом обществе идея всеобщего равенства выражается лишь при голосовании в парламент. В Шабат всеобщее равенство обуславливается состоянием покоя, общественные функции в Шабат не действуют. С феноменологической точки зрения, Шабат, в версии иудаизма, отличается от феномена воскресенья у христиан, ибо идея всеобщего покоя в один определенный день отличается от идеи поочередного отдыха.

Одним словом, Шабат имеет социальные достижения, построенные на религиозно метафизической основе. В Шабате находит конкретное выражение идея о том, что, хотя один является рабом другого, перед Богом – все равны; постоянный день покоя превращает раба в господина. В концепции Шабата во всей полноте проявляется идея свободы. Во-первых, сам по себе Шабат, сотворенный Богом, непосредственно о л и ц е т в о ря е т свободу Бога, власть трансцендентного Бога над миром. Создание Шабата – акт проявления воли Бога. Бог освящает определенную единицу времени. День седьмой – это его свободный выбор, а не часть природной закономерности. Во-вторых, Шабат в максимальной степени выражает свободу человека, который в этот день освобождается от груза повседневных дел и от власти вещей. По этому поводу Тора выдвигает законы и заповеди, например, закон о «мукце», запрещающий прикасаться к определенным предметам (не потому, что они нечисты, а в соответствии с главным принципом Шабата, предполагающим удаленность человека от всего материального).

В Шабате имеется и исторический аспект. Идея Шабата внутренне связана с Исходом из Египта, главной исторической задачей которого было духовное освобождение. История странствий по пустыне показывает, что целый народ, получивший свободу, может продолжать чувствовать себя рабом (помнить «горшок с мясом»). Рабство – это не только физическое состояние, оно проникает в душу. Формальное освобождение не избавляет человека от рабства, рабская психология продолжает жить в человеке. Примером может служить второе поколение Исхода. Лазутчики, посланные из пустыни вперед, в Землю Израиля, так описали увиденное: «Земля хороша очень, и плоды ее сладки, но есть там великаны... мы были как кузнечики в их глазах, и так же были в наших». Это чувство неполноценности было явным свидетельством того, что это поколение вышло на уровень лишь физической, но не духовной свободы. Именно за это, а не за грех Золотого тельца народ Израиля был осужден Богом на сорокалетнее блуждание в пустыне.

Идея свободы предполагает освобождение не только от физического, но и от духовного рабства. В воплощении этого принципа – суть и откровение Шабата. В Шабат человек каждый раз совершает как бы Исход из своего собственного Египта – проходит путь духовного освобождения, отказываясь от материальных ценностей, от всего того, что связано «с глиной и кирпичами». Идея свободы, так емко представленная в Шабате, развивается в законах Субботнего и Юбилейного года. Субботний год (Шмита) наступает раз в семь лет, а Юбилейный (Юбилей) – после семи Субботних лет. Заповедь Шмита запрещает сельскохозяйственные работы в Субботний год и освобождает в этот год от всех долгов.

Начиная с периода Второго Храма Шмита не выполняется. Связано это с тем, что находились люди, которые использовали в своих интересах предписание Торы, гласившее, что нельзя отказать в ссуде из-за приближения Субботнего года. Они просили в долг за неделю до наступления Шмиты с тем, чтобы сразу освободиться от долга. Галаха решением мудрецов Талмуда отменила Шмиту и вместо нее ввела Просбул – закон о взимании долга через суд, невзирая на Субботний год. Однако, несмотря на фактическое расхождение между идеалом и его осуществлением, Шмита имеет серьезное идейное значение. Как и заповедь Юбилея, она связана с формированием идеала: земледелец должен верить, что, несмотря на то, что в Субботний год не будет урожая, так как запрещена работа на земле, следующий год принесет ему большие доходы. Тора подчеркивает этим, что в Субботний год свобода осуществляется и в материальном мире.

В Юбилейный 50-й год идея освобождения граничит с анархией: все долги аннулируются, земля освобождается от своих владельцев, рабы получают свободу. Заповедь Юбилея направлена на предотвращение скопления земель страны в одних руках, когда большие площади земли сосредотачиваются в немногих богатых семьях, а бедняки, вынужденные из за нехватки средств продавать свои участки, остаются ни с чем. Юбилей – очень умная заповедь, ограничивающая накопление земли 49 годами. Поскольку, согласно религиозно метафизическому подходу Танаха, земля принадлежит одному Богу, возникает анархическая идея об искуплении всей земли. Все – во власти Бога, человеку ничего не принадлежит в силу его экзистенциального статуса. Ему суждено быть в мире лишь пришельцем: «И пришельцами будете в Земле». В Юбилейный год земля получает свободу, земле приходит искупление. Обе заповеди, и Юбилей, и Шмита, бесспорно, имеют глубокую социальную основу. Но главное все же не социальное их значение, а сам способ выражения идеи свободы: «И святите пятидесятый Год, назовите его Годом свободы для всей земли». Заповеди эти очень трудны для выполнения, следование им требует глубокой веры. Но даже если в народе Израиля нет сил возвыситься до требований Закона и выполнить его, объективная ценность Закона сохраняется через формирование идеала. В отличие от заповеди Шабата, законы Юбилея и Шмиты действуют только в Земле Израиля. Если Шабат представляет собой космическое явление и требует соблюдения в любой точке пространства, то Шмита и Юбилей, напротив, ограничены конкретным местом, они непосредственно связаны с пространственным измерением.

В основе и Шмиты, и Юбилея лежит представление о трансцендентном Боге, который является истинным господином всей земли и определяет условия пользования ею: «А земля не будет продаваема окончатель- но, ибо Мне – вся земля». Подобная формулировка идеала очень важна, ибо она выражает суть религиозного подхода, а именно: человек не должен быть подчинен вещам. Прийти к такому представлению можно только на основе осознания трансцендентной сущности Бога. Только посредством абсолютной преданности тотальной трансцендентной сущности, не являющейся частью этого мира, человек может достичь освобождения. В этом – смысл утверждения «свободен только раб Божий». Речь идет, понятно, о внутренней свободе. Достижение внутренней свободы возможно лишь при условии понимания человеком своих обязанностей по отношению к Всевышнему. Добровольное принятие на себя заповедей Божьих защищает человека от порабощения миром материальных вещей: «Может быть, когда будешь есть и насытишься, и дома хорошие построишь, и будешь жить в них, и крупный и мелкий скот твой размножится, и серебра и золота у тебя будет много, и всего у тебя будет много, то надменным станет сердце твое, и забудешь Господа, Бога Твоего, выведшего тебя из Земли Египетской, из дома рабства, проведшего тебя по пустыне великой и страшной, где змеи, аспиды и скорпионы, где засуха и нет воды, источившего для тебя воду из скалы кремнистой» (Втор. 8:12-15). «Если удержишь в Субботу ногу свою, удер- жишься от исполнения дел твоих в святой день Мой, и назовешь Субботу отрадой, святой день Господень – почитаемым, и почтишь ее, не занимаясь делами своими, не отыскивая дела себе и не говоря ни слова об этом, то наслаждаться будешь в Господе, и Я возведу тебя на высоты Земли, и питать буду тебя наследием Иакова, отца твоего, потому что уста Господни сказали это» (Исайя 58:13-14). В достижении всеобъемлющей свободы видит Танах исторический идеал. Эта мысль четко выражена в «Псалмовой песне на день Субботний», включенной мудрецами Талмуда в сборник молитв. Шабат, таким образом, есть непосредственное выражение идеала истории в том виде, в каком он понимается Танахом. Моше Гесс еще до возникновения организованного сионизма сформулировал этот сокровенный смысл Шабата: «Шабат Природы – это создание Природы, а история стремится к историческому Шабату, который есть состояние искупления. Это – утопия, к осуществлению которой Шабат стремится. Как может секулярное общество, не соблюдающее Шабат по Галахе, говорящее о светском Шабате, лишенном религиозной основы, прийти к тем же культурным достижениям? Ибо без Галахи Шабат – всего лишь день, когда не ходят на работу».

О величии Шабата писал и Бялик: «Земля Израиля не откроется без Шабата, а разрушит всех. Идея Шабата помогла народу приобрести более человеческий облик. Шабат – это культура».

И. Бен-Шломо
Журнал «Мой Иерусалим»
myjerusalem.org.il