(Из книги раввина Адина Штейнзальца «Библейские образы»)

Хава - не только первая женщина, упомянутая в Танахе, в книге «Брейшит» (Бытие), - она вообще первая женщина. Поэтому Хава в большей мере, чем другие персонажи Священного Писания, представляет собой архетип матери и вообще женщины. В некотором смысле, каждый мужчина на определенном этапе своей жизни играет роль Адама, а каждая женщина - роль Хавы. Взаимоотношения Адама и Хавы являются основополагающими и для нас. Мы то и дело возвращаемся к этим своим прототипам, потому что Адам и Хава в полном объеме представляют человеческие отношения, воплощая в себе не образы отдельных людей с присущими им индивидуальными особенностями, но человека как вид, - то есть отражают образ рода человеческого. Адам - это человек, включающий в себя всех людей. Адам и Хава - не только архетипы человечества, но и сама его сущность, и их история - это история человеческого рода.

Такое толкование образа Хавы и истории ее жизни приводит к всеобъемлющему взгляду на женщину, потому что, как мы уже отмечали, каждая женщина, являясь частью Хавы, в тот или иной период своей жизни повторяет ее путь и в том или ином виде снова и снова играет ее роль. Это не значит, что Хаву следует считать образцом женщины. Даже самые достойные героини еврейской истории не безупречны. Все четыре праматери еврейского народа - Сара, Ривка, Леа и Рахель, - которые во многих отношениях представляют собой образец еврейской женщины, не избежали критики мудрецов эпохи Талмуда и последующих времен. Вообще ни одна из великих библейских личностей не изображена как однозначное, одноплановое воплощение добродетели. Все они - реальные, живые люди, которым присущи взлеты и падения, стойкость и подверженность искушениям, внутренняя борьба и преодоление желаний. Порою именно слабости и недостатки личности способствуют тому, что она играет конструктивную роль. Герои Танаха как бы дают нам наглядный урок, хотя это не значит, что им следует подражать. Наоборот, часто то или иное повествование имеет целью предостеречь нас от ошибок наших предков, какими бы великими, значительными и превосходящими нас личностями они ни были. Так и рассказ о Хаве - это рассказ о женщине, которой присущи женское очарование и способность совращать и быть совращенной. Хава - это одновременно и положительный пример, и свидетельство того, сколь могущественна женщина и как велика ее роль в мире.

Мудрецы Талмуда соглашались в том, что Хава не просто сотворена из ребра Адама, как мы привыкли думать, но что Адам и Хава первоначально возникли как единое существо ѓа-адам ѓа-ришон (первозданный человек) с двумя сущностями - мужской и женской. Библейское слово «цела», обычно понимаемое как «ребро», может означать и «сторона», - как, например, в выражении «цлаот ѓа-Микдаш» (стороны Святилища). Женщина была создана из «цела», то есть, из одной из сторон (частей) личности изначально единого человека.

Как в самом Танахе, так и в более поздней еврейской литературе идея Творения неоднократно трактуется как разделение. Вследствие этого отношения между мужчиной и женщиной везде и во все времена имеют характер поисков чего-то утраченного, как говорит Талмуд. Мужское и женское начала по сути своей являются частями единого целого, первоначально созданного как одно существо, но разделенного на две половины - и прежде всего для того, чтобы связь между ними была неоднозначной, сложной и глубокой. Две половины этого целого постоянно ищут друг друга и не могут обрести покой, пока не соединятся - в новом, отличном от первого, единстве. «Поэтому оставит мужчина отца и мать, и прилепится к жене своей, и станут они единой плотью» («Брейшит», 2:24). Смысл этих слов Танаха непосредственно вытекает из факта разделения: хотя связь с родителями весьма сильна и даже, по существу, неразрывна, есть еще и другая связь, скрытая, но, тем не менее, существующая с момента рождения: связь с будущей женой или мужем. Для бытия нового человека эта связь даже более существенна, чем связь с родителями, так что, в конечном счете, он покидает их и отправляется на поиски своей утерянной «половины». Это поиски его собственной полноты, целостности, которую он утратил, когда на втором этапе Творения мира был как бы разделен надвое. То, что он ищет, - это возвращение к единству.

В соответствии с этим взглядом, изначально отношения между мужчиной и женщиной имели своим назначением не деторождение, но нечто более существенное и основополагающее. Воспроизведение вида - это вторичная функция. В повествовании о Творении и о Хаве факт деторождения опережают многочисленные события огромной, судьбоносной важности. А рождение ребенка, описанное в Танахе как событие, удивляющее своей новизной и вносящее новые аспекты в отношения между мужчиной и женщиной, - это своего рода добавочное вознаграждение, новый человек, чудесным образом возникший в результате самого акта воссоединения. Первоначальное единство было самодостаточным, но, чтобы восстановить его, обе соединяющиеся части создают из себя нечто, не существовавшее раньше. И действительно, повествование, описывающее первое деторождение, подчеркивает чудо этого нового творения, чудо возникновения нового мира. Основа связи между мужчиной и женщиной заключается в воссоединении двух сущностей. Поэтому и семья воспринимается нами как имеющая первостепенную ценность для человека, а не только как созданный обществом механизм для удовлетворения тех или иных нужд.

Рассказ о разделении, о расчленении надвое первичной человеческой личности позволяет понять и фундаментальное различие между человеком и другими живыми существами, которые с самого начала были разделены на особи мужского и женского пола. Из этого следует, что отношения между полами в животном мире основаны на воспроизведении вида, а не на каком-либо глубоком значении этих отношений. По этому поводу средневековый еврейский мыслитель Рамбан (раби Моше бен Нахман) сказал: «Никакой бык не берет корову в жены». Их связь случайна и функциональна в несравненно большей мере, чем это имеет место в человеческих супружеских отношениях. Таким образом, становится ясно, что рассказ о сотворении Хавы из «цела» представляет собой нечто большее, чем просто отчет о событии; он необходим для понимания сути супружеских и семейных связей и определения путей укрепления этих связей. Обширный свод еврейских брачных законов и обычаев во всех их деталях в конечном счете отражает изначальную роль первой женщины. До сегодняшнего дня благословение, произносимое на церемонии бракосочетания («Порадуй же дружную любящую пару, как радовал Ты в древности в райском саду сотворенное Тобою»), напоминает нам об Адаме и Хаве. В сущности, каждое бракосочетание есть повторение отношений этой первозданной пары.

Другим важным элементом библейского рассказа о райском саде является описание роли Хавы как лукавой искусительницы, по вине которой произошло изгнание из рая. Рассказ о том, как Хава соблазняла Адама, вызывает много вопросов, волновавших исследователей всех времен. В частности, возникает вопрос: почему события разворачивались таким образом и почему именно Хава соблазнила Адама, а не наоборот?

Одно из наиболее весомых объяснений основано на примечательной особенности этого первого поколения людей, особенности, которая была присуща только им: Адам находился в прямом контакте со Всевышним, тогда как Хава получала соответствующие указания через Адама. Из этого обстоятельства может быть сделан далеко идущий вывод: послушание Б-жественной воле должно быть основано на личной, прямой связи человека со Всевышним. Если же при отсутствии таких отношений повеления передаются через посредника, можно ожидать пренебрежения ими.

При даровании Торы заповеди даются и мужчинам, и женщинам - всем евреям. Законоучители раннего средневековья (ришоним) находят даже намеки на то, что Тора была принята сперва женщинами (домом Яакова), а уже потом - мужчинами (домом Израиля).

Есть этому и другие объяснения, которые, по меньшей мере, дают пищу для размышлений. Проблема, которая занимала мудрецов эпохи Талмуда, заключалась в понимании и трактовке того, что они называли «дополнительной мерой понимания, данной женщинам». Речь идет о женской интуиции, которая включает в себя, помимо прочего, присущее женщинам чрезмерное любопытство. Описываемое в Танахе происшествие с Древом познания случилось, в частности, вследствие искушения знать слишком много. Любопытство само по себе не является пороком и не ведет к греху, но стремление разузнать выходящее за допустимые пределы опасно и развращает. Отсюда и попытка установить ограничения для женского любопытства.

В соответствии с другой точкой зрения, которая также была предметом многочисленных обсуждений, грех, связанный с Древом познания, обусловлен, в частности, особым характером отношений между мужчиной и женщиной. Люди - это единственные живые существа, у которых отношения полов не ограничены задачей продолжения рода. Мы - и в мире это уникально - освобождены от подчиненности природным циклам; при образовании родственной связи определяющими являются интеллектуальные и эмоциональные установления, а не биологический инстинкт, служащий всего лишь подосновой отношений.

В этом контексте вопрос о знании (даат) и, разумеется, о Древе познания должен рассматриваться в свете употребления того же ивритского корня для описания интимных отношений первых человеческих существ. «И Адам познал (яда) Хаву, жену свою» («Брейшит», 4:1). Древо познания представляет, таким образом, не столько утрату первозданного целомудрия рая, сколько утрату определенного характера отношений и замену их другими. В отличие от своего рода практической, инструментальной связи между мужскими и женскими особенностями в остальной природе, отношения между мужчиной и женщиной имеют то преимущество, что они в большей мере свободны от биологической предопределенности. С другой стороны, сама эта свобода способствует порочным побуждениям, необузданным желаниям, игнорирующим ограничения, даже такие, которые связаны с их изначальной функцией. Другие человеческие инстинкты (стремление к утолению голода, жажды) удовлетворяются, когда эти цели достигнуты. Сексуальное же побуждение представляется не имеющим иной цели, кроме своего собственного удовлетворения, являясь, таким образом, специфически человеческим желанием, с его единственной в своем роде внутренней силой, которая побуждает к достижению интимной близости так же, как и к распущенности и излишествам, привносимым в этот мир Древом познания.

Существование в каждой культуре половых ограничений отражает всеобщее ощущение того, что это человеческое свойство является чем-то необычным, чуждым. Поэтому грех, связанный с Древом познания, описывается как происходящий не от голода или жажды, но от «вожделения глаз», влечения к красоте плода как к самоцели, которое представляет собой чистое желание, без извлечения практической пользы.

Возникновение этого желания специфически связано с женщиной, потому что, в отличие от всех других живых существ, у женщины отсутствует цикл сексуальной готовности к воспроизведению потомства (не путать с циклом воспроизведения как таковым) и ее сексуальная активность не ограничена определенным периодом. Таким образом, грех, связанный с Древом познания, берет свое начало от женщины, потому что именно она, с присущими ей особенностями, создала возможность освобождения от цикличного, механического действия инстинкта. Если бы человек не выходил за рамки инстинкта, стремлений, основанных лишь на его биологических потребностях, он мог бы остаться в райском саду, в мире красоты и блаженства, но также и ограничений. Благодаря Древу познания возник новый мир с его свободной игрой желаний. Возникла также свобода выбора - между добром и злом. Грех, совершенный в райском саду, стал ключом к этому новому миру.

Особое место в изучении Торы занимает комментарий Раши (раби Шломо бар Ицхак или Шломо Ицхаки, Франция, 1040-1105). Свой подход к толкованию Торы он описал так (см. его комм. к «Брейшит», 3:8): «Имеется немало аллегорических толкований… Я же намерен выяснить лишь прямой смысл стиха и привожу только ту агаду, которая служит этой цели…»

Проиллюстрируем сказанное на примере того, как Раши толкует ответ Хавы змею, ответ, сыгравший важную роль в развитии событий.

«И ответила женщина змею: "Плоды [всех] деревьев сада [мы] едим; только о плодах дерева, что в центре сада, сказал Всесильный: не ешьте его [плоды] и не прикасайтесь к нему - вдруг умрете!" И сказал змей женщине: "Умереть вы не умрете"» («Брейшит», 3:2-4).

Раши замечает: «Всевышний не запрещал прикасаться к дереву. Прибавив к Его словам свои, женщина тем самым нарушила Его заповедь».

Вывод Раши о том, что Хава добавила что-то от себя к заповеди Творца, основан на сравнении сказанного ею со словами Создателя: «И дал Б-г Всесильный человеку такое повеление: "Ешь [плоды] всех деревьев сада, но [плоды] Древа познания добра и зла не ешь, потому что в тот день, когда поешь их, станешь смертным"» (2:16,17).

Затем на основе последующих слов змея комментатор как бы реконструирует событие, показывая, каким образом змею удалось обмануть женщину и заставить ее согрешить. «Подтолкнув ее к дереву, он заставил ее прикоснуться к нему, говоря: "Как не умерли от прикосновения, так не умрете, поев плодов!"»