Администратор
Сообщений: 5588  C нами с 01 Июня 2006
Откуда: Израиль
Статус: Отсутствует
| Темы главы:
250 влиятельных евреев протестуют против руководства Моше и Аарона. Во главе их стоит левит Корах бен Ицхар, двоюродный брат Моше и Аарона, и трое представителей колена Реувен - Датан бен Элиав, Авирам бен Элиав, Он бен Пелет. Их основной тезис: ведь вся община состоит сплошь из святых людей, и в них есть Единый; отчего же вы (т.е. Моше и Аарон) возвышаете себя над общиной Единого? Моше в отчаянии падает ниц перед ними; затем он обличает Кораха в желании получить коэнство подобно Аарону, и предлагает ему при любом исходе не винить ни в чём самого Аарона. Кораху и его сторонникам предлагается поднести жертвенный огонь к алтарю, чтобы Единый Сам показал, кто Ему угоден в роли коэна. Параллельно Датан и Авирам отказываются от переговоров с Моше. Моше призывает всех отойти от шатров Кораха, Датана и Авирама - на случай, если Единый накажет их.
Корах, Датан, Авирам и все их люди поглощены землёй, а 250 подносивших жертвенный огонь сгорают в огне. 250 медных курильниц, на которых они подносили огонь, идут на обивку алтаря.
В народе обвиняют Моше и Аарона в гибели Кораха и остальных несогласных. Единый говорит Моше: отдалитесь (ты и Аарон) от этой общины, и Я их истреблю немедленно. Моше посылает Аарона с курильницей, в которой горят священный огонь и благовония, чтобы спасти людей от гибели. Аарон таким образом останавливает начавшийся мор: погибает 14700 человек.
Единый предлагает дополнительное испытание, чтобы продемонстрировать, кто именно должен служить в Храме. Двенадцать посохов - по числу колен Израиля - оставляются в Шатре Времени. Колено Леви представлено посохом Аарона. Посох того колена, которому надлежит служить в Храме, должен зацвести. Цветёт посох Аарона.
Потомкам Аарона суждено нести ответственность за Храм - в том числе и за все нарушения, связанные с храмовой работой. Колено Леви должно помогать коэнам, но сами левиты не должны приближаться к алтарю и священной утвари.
Постановление о подношениях коэнам - включая уже существующий порядок выкупа первенцев. Постановление об отчислении левитам десятины (от которой левиты, в свою очередь, должны отчислять десятину Храму).
И взял Корах, сын Ицхара, сына Кхата, сына Леви, и с ним Датан и Авирам, сыновья Элиава, и Он, сын Пелета, потомки Реувена. И предстали они перед Моше, и с ними люди из народа Израиля, двести пятьдесят человек, вельмож общины... (16,1-2). А кого или что именно взял Корах? Подлежащее есть, сказуемое есть, а где дополнение? РаШИ говорит: он "взял" самого себя, отделил себя от общины. Его внук РаШБаМ (р. Шимъон бен Меир; ок. 1085-1174) считает, что "взял" Корах всех остальных упомянутых людей: Датана, Авирама, двести пятьдесят старейшин. Таким образом, по РаШБаМу, Корах становится лидером противников Моше и главным инициатором "акции протеста". (А р. Овадия Сфорно считает, что "и взял" относится к Кораху, Датану, Авираму и Ону, которые были лидерами группировки наравне друг с другом; "взяли" же они всех остальных 250 старейшин). Оригинально мнение РаШаРа: Корах "взял"... и сделал всё, о чём рассказано в этой главе. По-русски мы тоже говорим: "взял и пошёл", "взял и сделал"; впрочем, в иврите такой оборот встречается крайне редко (ср. Шмуэль-бет /2-я Царств/ 18,18).
Целую главу назвали в честь близкого родственника Моше, возглавившего протест старейшин: против Бога - во имя демократии. И действительно, если все люди сотворены равными, значит, и права у всех одинаковы? А если права у всех одинаковы, то почему Моше тянет за ниточки, а остальные безропотно идут за ним? По какому праву?
Возможно, русскоязычный читатель раскусит Кораха легче, чем кто-либо иной. Именно такая - искуснейшая! - демагогия была основой русских бунтов, бессмысленных и беспощадных, от Пугачева до революционных матросов и дальше. И не к демократии она ведет. Она ведет как раз к анархии.
Кто заставлял народ идти за Моше из Египта неполных два года назад? Даже Сам Творец не заставлял - чудеса "казней египетских" были направлены против египтян. Евреи (и туча вышедших с евреями египтян и других неевреев!) сами пошли за единственным лидером, который что-то предлагал. За Моше. Евреи получили заповеди из рук Моше. Стали народом - согласно схеме, рассказанной Моше. И теперь - на всём готовом - появляется Корах с его претензиями. Где он был раньше? И что это за обвинение - отчего же вы возвышаете себя над общиной Единого? (3)? Кажется, Моше неоднократно подтверждал делами, что к власти он не стремится - только что, в главе "Беhаалотха", он словами «кто бы сделал так, чтобы весь народ Единого ходил в пророках!» (11,29) остановил Йеhошуа, желавшего заключить под стражу "самовольных" пророков Эльдада и Мейдада.
Очень трудно поверить в бескорыстие Кораха. Моше тоже понимает это, и раскрывает карты собеседника таким образом: слушайте-ка, люди рода Леви! Разве мало вам, что отделил вас Единый, Бог Израиля, от общины Израиля, чтобы приблизить вас к Нему для того, чтобы совершать работу Мишкана Единого и стоять перед общиной, служа за неё? Он-то приблизил тебя, и всех братьев твоих из рода Леви с тобой - а вы и коэнства захотели? Значит ты и все твои единомышленники выступаете против Единого - при чём тут Аарон, что вы на него жалуетесь?(16,8-11) Иными словами, Моше ставит диагноз: Корах хочет коэнского достоинства. (Сам Корах об этом не сказал ничего). Но, как бы то ни было, сам ритуал коэнства подразумевает реальность слов Единого, переданных через Моше, а, значит, и избранность Аарона: в таком случае, говорит Моше, все ваши претензии не к Аарону, а к Богу!
Почему после Красного моря, после Синая есть повод сомневаться в истинности слов Единого через Моше? Повода, конечно, нет; но Корах неслучайно выбрал демагогическую линию "вся община состоит сплошь из святых людей, и в них есть Единый": так можно убедить народ, что все чудеса случались благодаря его, народа, коллективной святости, а не благодаря ведению Моше.
Комментаторы (в том числе наш современник р. Мордехай Элон) отмечают, что Корах не мог возникнуть на пустом месте: он - симптом состояния народа, болезни народа. Только народ, вообразивший себя совершенным и праведным, отказавшийся от духовной работы, мог породить Кораха, который был бы не курьёзом, не маргиналом, а реальным лидером.
Показательно, что причина для зависти у Кораха есть: внутри левитской семьи Кхат все ведущие посты разобраны его двоюродными братьями - Моше и Аароном, сынами Амрама, и Элицафаном, сыном Уззиэля (который назначен старейшиной семьи Кхат, хотя его отец - младший из сыновей Кхата). Старейшиной всех левитов назначен его двоюродный племянник Эльазар, сын Аарона, внук Амрама. На долю Кораха не осталось ничего. Так, может быть, бунт Кораха неоправдан, но причины его имеют оправдание? Может, Корах хотел внести свой вклад, хотел принять ответственность?
Непохоже. Готовность принять ответственность начинается не с претензий к тем, у кого она уже есть, а с уважения к ним. Учила меня моя мама, Юдит бат Ханна: отчего Моше с Аароном грозили фараону, спорили с ним - но не уводили народ из Египта наперекор фараону? Не могли? Да нет, могли, конечно, но уважали власть фараона! Только он сам мог отпустить евреев из своей страны. Здесь же Корах начинает свою "карьеру" именно с претензий: отчего же вы возвышаете себя над общиной Единого?
Что же делает Моше в первую очередь? Он падает ниц перед Корахом. И делает он это не только от горя. В отличие от Кораха, он уважает любого представителя власти, даже самозванного. Он даже готов - через эксперимент с курильницами - дать Кораху шанс, зная, что, если Единый примет жертву Кораха, это может стать концом его собственной власти. И этим он снова подтверждает, что сам достоин власти и ответственности.
* * *
Предания, сложенные в эпоху Второго Храма и после его разрушения - мидраш - далеко не всегда отражают действительную историю нашего народа. Обычно они созданы для того, чтобы наглядно проиллюстрировать ту или иную философскую или метафизическую мысль, заложенную в тексте Торы и расшифрованную комментаторами - авторами мидраша. РаМБАМ говорил: "кто верит в мидраш - тот дурак; кто не верит в мидраш - безбожник". В истории с Корахом мидраш даёт нам примечательное дополнение, очень соответствующее духу главы.
Корах - говорит мидраш - пытался уличить Моше в том, что его указания народу самовольны и исходят не от Бога. Только что (в конце предыдущей главы) Моше повелел народу вплетать голубой шнур в кисточки (цицит) по краям одежды. Корах надевает таллит голубого цвета - без кисточек, и отправляется к Моше. (Кстати, согласно р. Бехайе, "и взял Корах" относится именно к таллиту, который он "взял", направляясь к Моше).
"Скажи, Моше, таллит голубого цвета (без кисточек) кошерен?". Моше спокойно отвечает: "нет". (Мы знаем из Торы, что Моше был скромным человеком и отвечал любому, кто задавал ему вопрос - а уж тем более своему двоюродному брату). Корах поднимает Моше на смех: "как так - четыре ниточки (по одной на каждом краю одежды) делают кошерным, а ЦЕЛЫЙ таллит - нет! Ты это сам придумал!"
Что мог Моше ответить на это? Моше никогда не пытался подчеркнуть взаимоотношения между собой и Единым Творцом: каждый еврей, в конце концов, может говорить с Богом сам, и "кто бы сделал всех сынов Израиля пророками!".
Но таллит голубого цвета действительно не может быть кошерным без кисточек. Ведь голубая нить в кисточке таллита служит (как мы видели в главе "Шлах леха") напоминанием о заповедях еврейского Учения, выделяясь среди белых нитей. В голубом таллите ничего не выделяется. Форма не гарантирует содержание.
Следующий вопрос Кораха (согласно мидрашу): "ты сказал, что слова Торы должны быть написаны на косяках дверей (ивр. "мезузот"). А если дом полон священных книг - нужны ему эти слова на косяке, эта мезуза?". Моше ответил: "да, нужна мезуза". Корах рассмеялся: "целый дом книг не делают дом кошерным - а несколько строчек делают? Ты это сам придумал!"
Но внутри дома может быть разное. Наличие в доме картины не делает его музеем; наличие тарелки - столовой; наличие священных книг не делает дом священным. Мезуза служит вывеской на двери, говорящий: здесь живет еврей, человек из Ордена Торы. Содержание не гарантирует формы.
Наша вечная беда - несоответствие формы и содержания. Очень часто я ловил себя на том, что, отлично зная, что говорит Тора по тому или иному поводу, всё же поступал наоборот - просто потому, что в тот момент не связывал слова Торы с сиюминутной ситуацией. Следовательно, Тору недостаточно читать - её надо понимать; и недостаточно её понимать - ею надо жить.
* * *
Когда Моше разговаривал с Корахом, Датана с Авирамом, вождей из колена Реувен, уже не было поблизости (хочется сказать, предвидя будущее: "как сквозь землю провалились"). Им внутрилевитские проблемы - кто что будет делать в Храме - были неинтересны. Им (как объясняет РаШаР Гирш) было интересно учредить такое "равноправие", при котором они могли бы заменить Моше (Корах-то метил на должность Аарона).
А что делает Моше, человек, по слову которого чернеет полуденное небо и расступается вода морская? Он посылает к Датану и Авираму парламентариев! Он покорно и униженно просит их продолжить переговоры!
А Датан и Авирам? Они посылают ответ: не придем (12). И дальше - знакомое объяснение: разве мало, что ты нас вывел из земли, текущей молоком и мёдом, чтобы умертвить нас в пустыне, тебе надо ещё и ещё навластвоваться? (13). "Земля, текущая молоком и медом" - не устоявшееся выражение: это "торговая марка" Моше, этим выражением он постоянно называет Ханаан, цель путешествия; Датан же и Авирам именно этим выражением обозначают Египет! Искусно перевернув вверх дном слова Моше, они продолжают обвинять: А в землю, текущую молоком и мёдом (обещанную тобой) ты тоже нас не привёл, не дал нам удела с полями и виноградниками; что, ты пытаешься ослепить глаза этим людям? Не пойдём! (14). Ответ Датана и Авирама явно рассчитан на публику: парламентарии, конечно, расскажут о разговоре народу, и в народе начнётся нужное брожение. Не зря Датан с Авирамом вещают не от своего имени, а от имени этих людей - "народных масс"!
Измученный Моше воскликнул: Господи! Не принимай их жертвы! Я же не трогал ни одного осла из них! (15)Что он имел в виду - ослов, принадлежащих тем людям, или самих их в сердцах обозвал ослами? Так или иначе, в этой сцене усталый, отчаявшийся, но не потерявший веру Моше становится очень родным и близким для нас, наблюдающих за этой сценой через века.
* * *
Талмуд (трактат Шаббат) рассказывает о нееврее, жившем в I веке до н.э., который услышал о почестях, полагающихся Великому Коэну. Зная о том, что евреем может стать каждый, он пошел к председателю суда р. Шаммаю, который - наряду со своим напарником и идеологическим оппонентом р. Гиллелем - считался величайшим из раввинов. "Сделай мне гиюр", сказал нееврей. "Зачем?", спросил Шаммай (как и необходимо при начале гиюра). "Я хочу стать Великим Коэном", бодро ответил нееврей. "А ну, убирайся отсюда", закричал Шаммай. И нееврей убрался... но мечта об одеянии Великого Коэна все же манила его; он решил попытать счастья у Гиллеля.
"Сделай мне гиюр". "Зачем?" "Я хочу стать Великим Коэном". Гиллель, живший не только по букве, но и по духу Торы, задумался. Он никогда никого не выгонял; о его терпении ходили легенды; в этом он был подобен самому Моше. В особенности хорошо и приветливо он относился к неевреям, интересовавшимся еврейским путём: его учителями в Вавилонии были двое великих раввинов Шмаъйя и Авталион (Виталий), оба - геры (неевреи, ставшие евреями). Гиллель знал, что человек, прогнанный им, может не стать новым Шмаъйей или Авталионом. Стоявший перед ним "кандидат в Великие Коэны" на Авталиона похож не был, но что-то в нем Гиллелю понравилось. "Ладно, так и быть".
Гиллель провел с этим неевреем всю необходимую процедуру: объяснил основы еврейской веры, отправил на обрезание и окунул его в микве, откуда он вышел уже евреем.
"Отлично! А теперь - Великим Коэном!" - с нетерпением воскликнул новоиспеченный еврей. Гиллель оказался на высоте. "Подожди. Ты знаешь, что царя, перед восшествием на престол, учат государственным наукам?". Подопечный знал - царей в то время было много. "Тогда", сказал Гиллель, "учи Тору - это для Великого Коэна главная наука".
Тора преображает того, кто ее изучает, и когда бывший нееврей дошел до главы "Корах", он уже был другим человеком. После истории о падении Кораха о жертвеннике Единого сказано "и чужой, если приблизится, будет умерщвлен" (18,7; впрочем, он мог прочитать те же слова еще в главе "Бамидбар" - 1,51). Дойдя до этих слов, он пришел к Гиллелю и спросил: "о ком это сказано? Кто «чужой»?". Гиллель объяснил: всякий, кто не несет в себе ген рода Аарона; "даже Давид, царь Израиля". Ученик долго думал. После размышлений он пришел к Шаммаю, когда-то выгнавшему его, и сказал: я действительно не гожусь в Великие Коэны, ибо сказано: "и чужой, если приблизится, будет умерщвлен". Думается, что Шаммай, слыша из его уст цитаты из Торы, был удивлен.
Впоследствии этот человек присутствовал на небольшой встрече людей, которые прошли гиюр у Гиллеля. Талмуд приводит слова, сказанные там: "педантичность Шаммая чуть не сжила нас со свету; скромность Гиллеля привела нас под крылья Присутствия Единого".
Шаббат шалом!
Эли Бар-Яалом ("Хатуль")
Обращение к Вселенской Церкви: "отпусти народ Мой!"
Гибнет народ от недостатка ведения...
|
Шалом! Данный форум устроен по типу 
